Теплая Птица - Страница 17

К оглавлению

отчего–то стало так жутко… Я едва не умерла.

Нет, у этой девушки чувство опасности развито не меньше, чем у меня.

Ветер, застревая в металлических обломках, сердито насвистывал.

Редкие звезды показались на небе. Не они ли льют вниз пробирающий до

костей холод? Деться от него некуда, он окружил нас, опутал… Сейчас бы

костерок! И черт с тем, что станем маяком – лишь бы потеплело. Вот только где

взять дрова?

Единственное тепло в окружившем нас мире - это наши тела.

Марина придвинулась ко мне, я обнял ее, уткнувшись лицом в рыжие

волосы, накрылся курткой. Мало-помалу озноб отступил… А сколько, наверно,

погибнет в эту ночь игроков, не успевших развести костер. Сколько примерзнет к

стволам деревьев!

Я закрыл глаза, слушая биение сердца Марины.

-Андрей.

-А?

-Послушай.

Я откинул с головы куртку.

Какое-то время не было слышно ничего, кроме тишины, затем отчетливо

донесся глухой перестук – кто-то лез по лестнице, стуча подошвами. Я оглянулся:

глаза Марины расширились, лицо вытянулось.

-Тихо.

Я поднялся и, пригнувшись, подкрался к краю площадки. Стук подошв по

перекладинам совпадал со стуком моего сердца. Кто это может быть? Игрок?

Едва ли – все игроки, не нашедшие укрытия до этого времени, уже мертвы.

Стрелок? Исключено – стрелки орудуют при свете дня. Тогда кто же?

-Андрей!

Встрепенувшись, я невольно вскрикнул: некто темный, приподнявшись над

лестницей, уставился на меня двумя красноватыми угольками.

-Возьми, гад! - заорал я, вскакивая, и, что было сил, ударил кованым

носком ботинка в промежуток между красными угольками.

Не издав ни звука, пришелец отпустил лестницу и, как мне показалось,

необычайно медленно отделился от металлической стены башни. Я бросился к

краю площадки и проводил взглядом темное кувыркающееся тело. Хрусткий звук

удара о промерзлую землю донесся до нас.

-Кто это был? - прошептала Марина.

-Хер его знает. Уж точно не игрок.

-Что ему было надо?

Марина вдруг заплакала.

-Ты чего? - растерялся я.

-Когда все это кончится? – прокричала она. – Проклятая жизнь!

Чудачка! Как будто есть другая жизнь. Я, например, другой жизни не знал.

-Успокойся, - я присел на колени и обнял ее, погладил спутавшиеся

волосы.– Я с тобой, я защищу тебя.

-Правда? – по-детски спросила она. - Повтори.

-Я защищу тебя.

Девушка прижалась ко мне, вздрагивая. И откуда ты такая взялась в

Джунглях, где цена жизни – мгновение? Мгновение, которого не хватило, чтобы

добежать до убежища? В Джунглях никогда и ни в чем нельзя быть уверенным. Ты

думаешь: надежно спрятался, никто и ничто не угрожает, но вдруг настигает

напасть, какой не ждешь, а это самое хреновое.

Марина устала: смерть старухи, стрелки, полет над Джунглями, моя травма.

А тут еще ночной нежданный посетитель…

-Вздремни, подежурю, – предложил я.

Мы сидели на холодном металле, слушая завывание ветра, дальний гул

леса.

-Не хочу, - пробормотала она, опуская голову мне на колени. Сразу уснула.

Ныло задетое пулей плечо, да и во всем теле разливалась слабость. Но

мне было покойно, даже, пожалуй, весело. Едва ли кто-либо в Джунглях

испытывал подобное. Мне открылся новый смысл существования, заслонив

прежний - борьбу за собственную шкуру. Моя шкура! Сколько на тебе отметин от

заточек, клыков, пуль, сколько ожогов, шрамов и затянувшихся язв! Ты задубела и

потрескалась от мороза. Я спасал тебя, и буду спасать, но ты теперь не властна

надо мною, моя шкура, я не служу тебе! Лишь одно в Джунглях достойно

служения, напряжения всех сил.

Я откинул прядь волос с лица Марины, и стал смотреть — то на него, то на

звезды, сияющие над нами.

Красная полоска окаймила горизонт. Пошел редкий мокрый снег.

Неуверенно выглянул краешек солнца – луч, поплясав на обломках арматуры,

перепрыгнул на лицо спящей Марины, пробежался по припухлым покрасневшим

губам, веснушчатым розоватым щекам, блеснул в волосках бровей. Она открыла

глаза, слабо улыбнулась.

-Утро?

-Утро, – приподняв ее голову, я поднялся с колен.- О!

-Ты чего?

-Ноги затекли, - простонал я. – Дьявол!

Тысячи иголок безжалостно вонзались в мышцы – хотелось и плакать, и

смеяться одновременно. Я принялся неуклюже шагать по площадке, морщась и

вскрикивая. Марина прыснула со смеху.

-Тебе-то хорошо, – закричал я.- О! Стрелковская пытка.

-Посмотрел бы ты на себя.

Я усмехнулся.

-Поднимайся сама, - крикнул. – Посмотрим, как у тебя!

Она встала и, притворно ойкнув, принялась вышагивать рядом со мной.

-О! Пытка стрелковская.

-Не притворяйся.

Подойдя к краю площадки, я посмотрел на ночного гостя, распластавшегося

внизу, как черный крест.

-Лежит? – приблизившись, спросила Марина.

-Куда денется, с такой-то высоты.

Высота и вправду была головокружительная: при свете солнца весь город

как на ладони - белый лист с зелеными и красноватыми крапинками.

Как я и думал, ни одного здания не уцелело. Неподалеку от башни

начинался лес, уходящий к самому горизонту. Он казался сплошным, но я знал,

что есть просека, по которой стелется железная дорога.

Где-то на окраине из-под земли поднимались клубы сиреневатого пара,

будто беззубый рот старого курильщика выпускал дым.