Теплая Птица - Страница 34

К оглавлению

том, почему он перестал ездить на работу.

С неделю Островцев ждал визита гостей - Невзорова или кого посерьезней;

поднялся на чердак, отыскал охотничье ружье, почистил, смазал, зарядил.

Тишина.

Анюта, сто тысяч, жадный блеск глаз торгаша Звоньского, Crazy Horse

мало-помалу стали казаться Островцеву сном – гадким, унизительным сном. А

реальность… Реальность – это испарина на лбу Кирка Салливана, изучавшего

секретные документы Невзорова.

Островцев жадно просматривал выпуски новостей.

Дикторы наперебой рассказывали про перезагрузку в американо-российских

отношениях.

Вскоре караул у телевизора наскучил Андрею.

Конверт из танталовой бумаги, 23767t… Будь что будет…

А вдруг и вправду, времена поменялись, (кажется, так сказал Звоньский).

Островцев стал помогать Гале по огороду: окучивал картошку, собирал в

банку колорадских жуков, срезал пасынки с помидорных кустов.

Однажды ранним утром Андрей вышел из дому.

Зябкий воздух щекотал лицо, влажно шевелился в низинах, скучиваясь в

белые подушки. Высокая трава хлестала по сапогам с длинными голенищами,

делала их блестящими и чистыми. Сапоги Андрей нашел на чердаке – оказались

впору. Там же был и прорезиненный зеленый плащ с крупными золотистыми

пуговицами.

Островцев не помнил, когда последний раз был в поле: для него оказалось

в новинку и легкое головокружение от предрассветного воздуха, и краски

восхода, с каждым мигом все более многообразные, и резкий вскрик какой-то

птицы, и журчание спрятавшегося в траве ручья…

Андрей засмеялся от переполнившей его радости.

Бегом спустился с заросшей луговыми цветами кручи, вброд преодолел

звонкую речушку и очутился в лесу.

Вдохнул полной грудью. О, Боже!

Как жалко, как обидно ему стало за то время, что он провел в подземном

мешке под названием Подлинный ЯДИ!

Вот паучок, повисший на тонкой ветке.

-Ты умнее меня, - прошептал Андрей пауку, но тот не понял и спрятался в

листве.

Деревья замахали ветками, словно приветствуя нового берендея. В

прохладном сумраке таилась земляника. Где-то стучал дятел.

Лес понемногу спустился в низину, земля стала влажной, но не вязкой; все

чаще попадались сгорбленные низкорослые березы и замшелые пни.

Андрей, почувствовав усталость, присел на пень.

И вдруг...

Солнце будто взорвалось перед изумленными глазами Островцева, покрыв

небо ровным оранжевым налетом, тут же покрасневшим. Налетел ветер –

колючий, знойный, швырнул в лицо несколько осенних листьев с красными

жилками.

Миллионы невидимых стрел со всех сторон летели к Андрею, безжалостно

втыкаясь в тело, проникая в легкие, причиняя нестерпимую боль. Островцев встал

было с пня, но тут же упал на колени: носом хлынула кровь. Он захрипел,

схватился руками за горло, тщетно пытаясь избавиться от стрел, рухнул лицом в

пожухлую траву. Листья равнодушно сыпались на него.

БЕЛЫЙ ОЛЕНЬ

Я глядел на бесконечную стену, не в силах произнести ни слова. В

Джунглях я слышал россказни о резервациях, но не верил в них. И вот

резервация передо мной.

-Что это? – повернулся к Марине.

-Я же сказала, Москва - самая большая резервация в Джунглях.

Ветер поднял с земли снег, заслонивший от наших взоров Москву. Когда

вихрь угомонился, Марина уже направлялась к резервации.

-Марина, - я догнал, преградил ей путь. – Нам не стоит туда соваться.

-Почему, Андрей?

-Вспомни, что было в Калуге.

-Это не Калуга.

Марина рукой отстранила меня.

Я посмотрел, как удаляется ее фигура, сплюнул на снег и побежал следом.

-Подумала было, что ты не пойдешь, - улыбнувшись, сказала Марина,

когда я поравнялся с ней. - Хотела поворачивать обратно.

Я хмыкнул – что тут скажешь?

Небо скукожилось.

Вблизи стало понятно, что стена сооружена из кубов, плотно подогнанных

друг к другу. Каждый куб – несколько спрессованных автомобилей.

-Пойдем, я знаю, где лазейка.

-Ты что, уже была здесь? – удивился я.

-Я родилась в Москве.

Вот оно что!

-А как же тебя занесло в Джунгли?

-По глупости.

Я умолк, пораженный простотой ответа.

Марина нетерпеливо махнула рукой, мы двинулись вдоль стены.

Когда началась метель, я заволновался: скоро ночь и здесь, на открытом

пространстве, нам придется худо.

-Что ты ищешь?

Марина повернула ко мне щеку, облепленную снегом. В глазах

растерянность.

-Белого оленя.

-Чего?

Отмахнулась и побежала вдоль стены, задрав голову.

Черт возьми, она что, свихнулась?

-Надо искать убежище – скоро стемнеет!

Метель скомкала мои слова, пригвоздила к земле крупными снежинками. И

тут я увидел белого оленя: в один из кубов попался белый автомобиль,

причудливо изогнувшийся под прессом.

-Вон он, твой олень! – закричал я.

Марина вынырнула из метели.

-Отлично, Андрей.

Под оленем, став спиной к стене, она отсчитала девять шагов вперед.

Руками расчистила снег.

-Что стоишь? Помоги!

Ржавая крышка с надписью «Мосводоканал», прихваченная кое-где льдом,

поддалась не сразу.

Облако пара поднялось из черной дыры. Запах плесени, болота. Узкая

лестница ползет вниз, цепляясь за стену бетонного колодца, дна которого не

видать.

Этот колодец ведет в резервацию… Резервация! Оживший бред игрока.