Теплая Птица - Страница 43

К оглавлению

древнего погибшего мира, гневливое и карающее могучей дланью, точно

муравьев со стола, смахнувшее с родной земли людей. Ленин.

Этот район на карте был обозначен как «Мертвый» и, правда, даже по

сравнению с Нулевым производил гнетущее впечатление. Здесь больше ржавых

машин и троллейбусов, бетонных столбов, переломленных, как соломинки; ям,

наполненных незамерзающей желтоватой жидкостью. Дома в Мертвом районе

гораздо выше своих собратьев в Нулевом: шести, семи и даже десятиэтажные

коробки с пустыми глазницами окон, выщерблинами и трещинами на громадных,

серых и коричневых, телах. Этот мир не порождал видений, не давал

возможности и желания представить, как тут было до Дня Гнева; казалось, - здесь

испокон веку ветер волнует поросшие бурьяном развалины и таращится на

перевернутые кверху брюхом машины мутный зрак солнца.

Автоматная очередь разорвала тишину. Я обернулся.

-Кто?

Мог бы и не спрашивать: Киряк, идущий третьим в левом крыле цепи, еще

не успел опустить дымящийся ствол.

-Какого хера?

-Конунг, - правая часть лица Киряка нервно подергивалась, глаза

расширились; он тяжело дышал, - Там…

Я повернул голову, куда указывала рука Киряка в грязно-белой перчатке. В

одном из верхних окон трехэтажного здания, явно выбивающегося из общей

громадности строений Мертвого района, что-то виднелось. Это могло быть что

угодно, - треплемый ветром обрывок красных обоев, какая-нибудь тряпка;

возможно, уцелевший после зачистки дикий.

-Киряк, в конец цепи.

Стрелок, опустив голову, повиновался.

-Еще раз пальнешь без приказа - ответишь по Уставу.

Метель усилилась, не давая рассмотреть маячащую в окне находку Киряка.

Сердце моё учащенно забилось, во рту появился неприятный привкус.

Это здание только казалось трехэтажным, на самом деле, трехэтажной

была небольшая пристройка, а большая часть строения - в два этажа. Желтая

штукатурка осыпалась, обнажив серый потрескавшийся кирпич. К черной пасти

входа вела бетонная лестница. Я ступил на нижнюю ступеньку и стал

подниматься, зная, что бойцы следуют за мной так же медленно и настороженно.

Возможно, как и я, они считают каждую ступеньку. Одна, вторая, третья … Восемь

ступеней.

Позеленевшая табличка: «Средняя общеобразовательная школа №...».

Дальше стерто, но и так ясно. То место, где бывшие учили своих детей.

«Сашка, ты в Devil Port играл? Да? Как на третьем уровне главаря

убить? Ну, этого, как его, Вельзевула? Я пробовал, не получается… Слушай,

приди ко мне в субботу, а? Вместе пройдем…».

Широкая зала с высокими окнами полна маленьких человеческих скелетов:

пустые глазницы, обугленные разноцветные волосы, обрывки одежды на

белоснежных костях. Они лежали на полу, сидели, прислонившись к стенам. У

высокой кадки с черным деревом, положив друг другу на плечи руки, стояли двое.

Именно стояли, и бог весть, что поддерживало их.

«Так ты придешь, Саш? – Конечно, приду. – Здоровско! Я попрошу маму,

чтоб купила пиццу!».

В конце залы виднелась узкая лестница с зелеными металлическими

перилами.

-К лестнице, - приказал я и двинулся первым, старательно обходя останки

учеников.

Треск ломаемой под суровой подошвой кости сух и неприятен. Не иначе,

неуклюжий олух Киряк. До боли сжав челюсти, я не обернулся, и, достигнув

лестницы, стал подниматься по истертым детскими ногами ступенькам. Сердце

нещадно билось, неизвестность и нехорошее предчувствие томили, заставляя

ускорять шаги. На третий этаж я вбежал, громко стуча по ступеням подметками.

Это был недлинный узкий коридор с несколькими дверными проемами;

стена до середины покрыта облупившейся темно – зеленой краской, оставшаяся

часть стены, вместе с потолком, – в обросшей плесенью побелке. Надо полагать,

здесь находились классы, например, кабинет биологии… Но, дьявол с ним, с

кабинетом. Где здесь окно, смотрящее на улицу?

Не давая себе передышки, я вбежал в дверной проем ближайшего кабинета

и замер, точно натолкнувшись на невидимую стену.

-Е… мою душу, - послышалось за спиной.

Бойцы друг за другом входили в кабинет, и здесь становилось тесновато.

-Что это конунг? – шепнул Белка.

А то ты не видишь: у окна, так, чтобы было заметно с улицы, подвешены за

руки к потолку два освежеванных человеческих тела. Именно освежеванных, - я

никогда не видел, чтобы с человека так аккуратно была снята кожа.

Перламутровые узлы мышц и сухожилий утопают в багровом, сочащемся

кровью, мясе. Кровь капля за каплей стекает на пол, срываясь с кончиков пальцев

на посинелых ступнях.

Я посмотрел на свои ботинки - на полу лужа крови.

-Ни х… себе питеры работают, - нервно проговорил Якши, целясь из

автомата в одно из тел. – Никогда не видел, чтоб так диких зачищали.

Диких?

Я приблизился к трупам, и дулом автомата ткнул пониже ягодицы

ближайшее тело – твердое, точно камень. Оно покачнулось; веревка,

стягивающая руки, скрипнула. Я ткнул сильнее, и тело, нелепо махнув

безжизненными ногами, повернулось так, что стало видно лицо убитого. Кто-то у

меня за спиной вскрикнул. Я поскользнулся на скользком полу и стал валиться

назад, но сильные руки поддержали меня.

Изуродованное - срезанный начисто нос, разорванные щеки - лицо

Машеньки смотрело на нас багровой беспомощностью пустых глазниц. Живот